— И ты готов убить его только ради того, чтобы избавиться от его присутствия?

— А что тут такого? — хищно ухмыльнулся он. — Я вымету его из твоей жизни, как смываю его прикосновение с твоего тела.

Он вынес приговор.

— Большой грех, — выдохнула Бринн. — Жизнь — дар Божий, и нельзя отнимать ее. К Делмасу я равнодушна, но я не перенесу, если стану причиной его смерти. — Слезы брызнули из ее глаз. — Я лечу… Я не разрушаю. Это стало бы… Я не вынесу.

— Хватит ныть, — жестко сказал он.

Она не могла остановить слезы.

— Меня оскорбляет и то, что ты скулишь по нему.

— Я не по нему плачу.

— Тогда прекрати ныть! Почему ты вечно плачешь?

— Думаешь, я не перестала бы, если бы смогла? На себя посмотри. За то время, пока я знаю тебя, я слезы лью чаще, чем за всю прошлую жизнь.

— Проклятие, — нахмурился Гейдж. — Перестань. Так и быть, я не трону мерзавца… пока. — Он взял ее голову в свои большие ладони. — Но ты перестанешь видеться с ним. Он не должен прикасаться к тебе. И вообще не упоминай его имени, иначе я распорю его снизу доверху. — Его рот накрыл ее губы, язык проскользнул внутрь. Нежно прикасаясь к небу, он волчком закружился во влажном тепле. Гейдж словно страшно проголодался и никак не мог насытиться. Он поднял голову и жестко произнес: — Ты принадлежишь мне. И никому больше. Только мне.

Рывком он придвинулся к ней, развел ее ноги и притянул к себе.

Она вскрикнула.

— Только мне! — Обхватив ее за ягодицы, он рывком вошел в нее. Запаленно дыша, он сжимал и разжимал ее податливые и упругие половинки, словно созданные для его широких ладоней. — Я чуть не убил тебя, когда ты покорно поспешила за ним в конюшню. Я передумал обо всем, что он мог сотворить с тобой.

— Я сказала тебе… — слабо выдохнула она. Он заполонил ее горячее раскрытое лоно, теплый, твердый, упругий. Она едва говорила. — Он… ничего не сделал.

— Верю. Только поэтому он протянет подольше. — Он поднял ее, не спеша положил на себя и вытянулся. Еще, снова и снова.

Невыносимо медленно. Она судорожно двигалась, и ее руки невольно устремились к нему.

— Гейдж… Это…

— Тебе хорошо?

— Да…

Он снова, но уже медленными толчками вошел в нее, плотно прижался к ней, и она податливо приняла его, удерживая в себе.

Напрасно. Он опять поднял ее, повторяя все те же неторопливые, подводящие к вершине наслаждения движения.

— Лучше, чем твой лорд Ричард? А твой прохвост муж?

— Мне не нравится… — Бринн закусила нижнюю губу, когда от его упругих толчков, упоительно раскрывающих ее лоно, теплая волна прокатилась по ее бедрам. — Гораздо лучше. Совсем по-другому…

— Тогда забудь их! — Подавшись вперед, он взял ягодицы в ладони. — Их больше не существует для тебя.

Он двигался толчками, поднимая и опуская ее в такт своему бешеному желанию.

Теплая, ласковая вода волнами окатывала ее тело.

Твердая и обжигающая плоть Гейджа трепетала внутри и требовала выхода. Из ее груди вырывались слабые стоны. Бринн пыталась сдержать их, но сладострастие захлестывало ее.

— Вот так, — захрипел он. — Стони! Вой! Я хочу слышать тебя!

Все ее существо разрывалось изнутри, рвалось к вершине и требовало выхода.

И освобождение пришло. Экстаз наступил с такой силой, доходящей до исступления, что Бринн вцепилась в Гейджа, стараясь удержаться за него, видя только в нем спасение от судорожных конвульсий взбунтовавшегося тела.

Он продолжал в ней двигаться, шепча на ухо:

— Видишь, ты моя. Моя…

— Не твоя.

Сильная дрожь сотрясла его тело, когда он кончил, невольно до боли крепко обняв ее.

— Упрямая… — Гейдж внезапно встал и взял из корыта ее на руки.

— Что… — испуганно начала она.

Он быстро зашагал к кровати.

— Я мечтаю быть с тобой где угодно, но в постели…

— Мы же совсем мокрые, — возразила она.

— Высохнем, и поверь, тебе не придется дрожать от холода.

Гейдж уложил ее на постель и накрыл своим мощным телом. Его рука скользнула между ее ног.

— Не может быть, чтобы ты так быстро захотел меня снова.

Он глубоко ввел в ее лоно два пальца.

— Хочу, чтобы желание родилось в тебе, чтобы ты наслаждалась и жаждала меня снова и снова. — Его язык ласкал ее ухо, рука медленно гладила бедра. — Еще до наступления вечера ты скажешь, что принадлежишь только мне.

— Нет… — отчаянно сопротивлялась она.

Он поднял голову, и его теплый язык нежно заскользил по ее соску.

— Скажешь, Бринн, скажешь.

— Я не то имела в виду. — Не отрываясь, Бринн смотрела в окно на заходящее солнце. — Я солгала, что буду только твоей.

Гейдж накрыл ее плечи покрывалом и положил ее голову себе на грудь.

— Ты сказала правду. Так убедительно не лгут.

Краска залила ее лицо.

— Это все ты. Ты заставил меня сделать это.

— Разве тебе было плохо?

— Нет, но ты… Так нечестно!

Его рука жадно ласкала ее грудь.

— Не стану спорить.

Он считал победителем себя. В самые жгучие моменты охватившего ее безумия она чувствовала себя продолжением. Ей надо гнать от себя такие мысли. Даже теперь, когда способность здраво мыслить вернулась к ней, Бринн ощущала свою уязвимость. Опасно привязываться к Гейджу, она должна держаться от всех подальше.

— Кто такой Селбар? Ты сказала, что доверяешь только ему. Я хочу знать, кто он.

Селбар оставался частью Гвинтала, частью ее самой, куда нельзя допускать посторонних. Она ничего не скажет ему.

Не услышав ответа, Гейдж тихо выругался и спросил:

— Тебя выдал замуж за Делмаса твой отец?

Несмотря на спокойный тон вопроса, Брвин напряглась, хотя в его словах не слышалось той злости, с какой он говорил о Делмасе.

— Нет. Отец бросил нас с матерью, когда я была совсем маленькой.

— Почему?

— Моя мать занималась тем же, чем и я, и он не вынес этого.

— Чем и ты?

— Она была знахаркой.

— Представляю себе. Его жизнь превратилась в кромешный ад, если твоя мать непременно спала со всеми мужчинами, которых лечила.

— Дело не в… Все гораздо сложнее.

Гейдж не стал расспрашивать ее об отце дальше.

— Значит, тебя мать выдала за Делмаса?